На этот раз мы поговорили с кандидатом медицинских наук, руководителем клиники «Artplastic» и практикующим пластическим хирургом Тиграном Альбертовичем Алексаняном. Он поделился с нами своими методиками ринопластики, а также творческим подходом в работе.
Вопрос: По какой причине Вы выбрали именно эстетическую медицину?
Ответ: Во-первых, могу сказать, что я с детства занимаюсь живописью, резьбой по дереву и скульптурой. И когда пришел момент выбора профессии, то наверное, здесь были важны две причины. С одной стороны я люблю заниматься творчеством, а с другой – у меня мама врач, и я с детства видел, как лечат людей. Хотелось как-то сочетать эти два параметра в одном. Поэтому я пошел в медицинский институт, чтобы заниматься пластикой. Я с самого начала, еще не поступив даже, знал, что буду заниматься эстетической медициной.
Вопрос: Вы не раз утверждали, что пластическая хирургия – это искусство, а не ремесло. А как же мастерство хирурга?
Ответ: А знаете, нет искусства без мастерства! Потому что если бы Микеланджело не был великим мастером, он не создал бы свои шедевры. Даже если у него в мыслях были бы гениальные образы, он не смог бы их воплотить. Поэтому в моем понимании мастерство – это наш опыт, школа, которую мы проходим. Мы оттачиваем мастерство, и тогда то, что мы делаем, переходит в качество. В моем понимании искусство – это когда сочетается опыт, качество результата и созерцание того, что ты делаешь.
Вопрос: Чем живопись еще помогает Вам в вашей основной профессии?
Ответ: Это разные аспекты моей личности, и я не могу сказать, что помогает, а что - нет. Но вообще-то, когда я вижу что-то, то сразу же возникает ощущение, что и как надо сделать уже на уровне интуиции. Но я никогда все равно не делаю так, как я думаю сразу. Я всегда показываю пациентке результат заранее и никогда не спрашиваю, чего Вы хотите. Мы делаем моделирование, фотографируем, а потом я показываю вариант, который мне нравится, что бы я сделал в этом случае. Мы это обсуждаем, и на 99 процентов видение совпадает. Потому что ко мне изначально приходят пациентки, у которых фактически совпадает вкус с моим. Им же уже нравятся мои результаты, поэтому они записываются и приходят ко мне. Бывают случаи, когда мы не согласны друг с другом, или пациенты просят какой-то незаконченный вариант – в этом случае я всегда могу отказаться. И мы мирно разойдемся, у меня нет цели всех оперировать, кто пришел, сразу всех взять к себе. Я работаю в таком русле.
Вопрос: На каких операциях Вы специализируетесь? И какие из них приоритетны для Вас?
Ответ: Могу сказать, что на первом месте по количеству у меня стоит ринопластика. Так получилось, потому что изначально я в ординатуру ходил в отоларингологию. И я понимаю, что нужно делать не только снаружи с носом, но я решаю и функциональный аспект. Очень много людей ко мне приходит после травм и с нарушениями различными. Обычный пластический хирург, который не проходил ЛОР специализацию, не может работать с посттравматическими деформациями, потому что нет опыта в этом аспекте. А мне этот опыт помогает восстанавливать функциональность. Например, если при исправлении кривых носов не сделать полноценную носовую перегородку, не исправить и не корректировать ее. То после операции нос может тянуть, и тогда он станет еще кривее, чем до операции. Так что этот аспект мне очень помогает.
Например, в Америке никто не имеет права оперировать нос, если не имеет четырехлетнего ЛОР образования. Там десять лет тюрьмы дают за это. В Америке это называется «хирургия головы и шеи», и ринопластикой может заниматься только хирург, прошедший соответствующую специализацию. Я был в Америке во многих городах: в Нью-Йорке, в Майами, в Беверли-хилс, в Сан-Франциско, в Лас-Вегасе – у всех звезд риноплатики. Я смотрел и чему-то научился у каждого. Здесь нельзя думать, что они – самые лучшие в любом случае: где-то я понимал, что так нельзя делать. Достойные врачи есть и там, и здесь. И это наш выбор, какого врача мы выбираем.
Вопрос: Если сравнить подход в эстетической медицине в Европе, Америке и в России, что бы и откуда Вы бы взяли в идеале?
Ответ: Я отовсюду что-то взял. Вот в Америке, например, мне не нравится один подход: я не сторонник открытой ринопластики. Вообще считается, что есть две основных мировых школы ринопластики – это Тарди и Шин, два известных профессора. Тарди считает, что надо делать только открытую ринопластику, а Шин – только закрытую. И вот они между собой веками борются – кто прав, и кто круче. Я работаю с закрытой ринопластикой, но это не значит, что я противник открытой. Просто эта техника больше подходит для меня лично. А если кто-то умеет хорошо делать другим путем, то это его выбор. Каждый человек выбирает свой путь сам. Это как религия: каждый идет к Богу своим путем, но все мы идем к вершине. Так и здесь: вершина – это результат и довольные пациенты.
Я люблю эту технику, я ее сторонник, и я могу получить интересный результат, используя свои методики и что-то делая по-своему. Уже в процессе практики и приходит это созерцание, иногда сам у себя учишься, что-то пробуешь, и получается лучше. Невозможно всему научить и научиться, всегда есть нюансы, которые приходят с опытом. Учат только общему подходу, а дальше класс пластического хирурга и состоит в том, как он к нему добавит свои нюансы. И конечно тут очень важен индивидуальный подход к каждому пациенту. Я учитываю и этнические особенности: если человек с Кавказа ему нельзя делать такой же нос как блондинке с севера. Это разный подход, и здесь надо учитывать все нюансы – скулы, глаза, губы, подбородок. Я даже иногда смеюсь, что когда я определяю размер носа, я смотрю даже на размер ноги. Это тоже важный момент, утрированный конечно, но в этом есть доля правды.
Вопрос: У вас есть свой метод бескровной ринопластики. Расскажите о нем.
Ответ: Это тоже результат долгих лет практики, мы пришли к заключению, как надо отслаивать. Начинается все с этого, и я делаю это по-своему. Я сохраняю подкожную мышечно-невротическую систему, многие хирурги просто ножничками это отрезают, поэтому у них в послеоперационный период начинаются неровности носа и западения. А в нашей методике мы к тому же сохраняем все сосуды, мы сохраняем лимфатическую систему. И мы сохраняем весь слой, который фактически закрывает крышу носа - это раз. Второе – мы пользуемся нормальными анестетиками, мы держим нормальное давление. Это уже работа анестезиолога – какими препаратами это делать. Важно все в совокупности, потому что хирургия это не только работа одного человека - это результат работы команды. И я собрал ту команду, которую хотел, о которой мечтал. Я провожу операции, скажем, под музыку Моцарта, в основном под Моцарта, иногда под ноктюрн Шопена – это зависит от настроения. Но это мне очень помогает, это дает внутреннюю гармонию и уравновешенность. Ведь я работаю с маленькой дырочкой только в носу, без разрезов, не открывая нос, как обычно делают. И нужна максимальная сосредоточенность, потому что любой миллиметр дает о себе знать. И я выполняю все в комплексе так, как могу достичь результата. Слава богу, у меня сейчас есть возможность работать в своей клинике, я набрал тех опытных людей, которые работают со мной, и благодаря этому я получаю хорошие результаты.
Вопрос: Расскажите можно ли благодаря правильному реабилитационному периоду повлиять на результат операции?
Ответ: Да, конечно. Во-первых, мы делаем ринопластику закрытым способом, значит после операции меньше отеков, и нет швов – это важно, потому что многие не хотят, чтобы потом кто-то увидел, что нос оперирован, рубцы и так далее. Я считаю лучшим результатом, когда никто не видит, что этот нос оперирован. В моем понимании это красиво. Есть красивые носы, но уже со ста метров видно, что он сделан. Для меня это не красиво, это моя оценка результата.
В реабилитационном периоде мы в первый-второй день снимаем тампон. А потом уже на четвертый – пятый день я ставлю шины Денвера, нет гипса, есть специальные американские хорошие шины. Их я меняю на 4-5 сутки, потому что отек спадает. И если остается свободное пространство, то оно может сопровождаться лишним рубцеванием под гипсом. Это потом может дать плотный отек, который приведет к широкому и толстому носу, который не нравится многим пациентам. Я снимаю шины, у меня есть специалист, который микротоком делает лимфодренаж. Я снял, сделали лимфодренаж, убрали отек и синяки. Для этого у нас есть микроток, ультразвук, магнит - процедуры, которые ускоряют процесс реабилитации. А потом я снова ставлю шину, но уже другого размера. И так мы делаем несколько раз.
Я могу сказать, что это дает очень хороший результат, потому что уже на 12-14 сутки все выходят на работу. Отек настолько минимален, что они могут это сделать. Это происходит и благодаря тому, что сразу после операции не было сильных кровотечений и отеков. У нас бескровный метод, поэтому мало отеков плюс реабилитационные процедуры. И хотя многие не верят, благодаря нашему комплексному подходу на 12-14 сутки мы уже получаем результат.
Вопрос: Вы сейчас работаете над докторской диссертацией. Если это возможно расскажите немного о ее теме.
Ответ: Ее тема тоже связана с ринопластикой: с функциональными основами и методиками, нашими подходами, которые до нас никто не использовал. Здесь я еще учитываю подходы, которые раньше никто не учитывал. Например, использование гиалуроновой кислоты, например, использование мезонитей, которое возможно. Допустим, пациентка пришла через три месяца от другого хирурга на повторную операцию. А я не имею права еще сделать это, потому что должен закончиться процесс рубцевания, и пройти минимум десять месяцев. А пациентка хочет изменить что-то, все ведут себя по-разному, кто-то плачет даже. Чем я могу им помочь? Надо как-то компенсировать временной аспект. Тогда мы, например, с помощью гиалуроновой кислоты выравниваем эту ямочку, которая ее так раздражает. И она не может смотреть на себя в зеркало спокойно. Много таких нюансов я использую.
Также я уделяю внимание функциональным аспектам, которые я сразу решаю. Например, я делаю опору носа (перегородка – это опора носа), дыхание восстанавливаю и так далее. В общем, функциональные вопросы и новые методы и технологии ринопастики, которые мы раньше тоже не знали и не пользовались, а теперь делаем.
Вопрос: У вас есть несколько премий. Как вы к ним относитесь, и влияют ли они на работу хирурга?
Ответ: Это приятно, конечно, когда ценят. Это приятно. Но не могу сказать, что от этого что-то меняется. На самом деле это увеличивает ответственность. Вот меня считают лучшим пластическим хирургом 2014 года или лучшим хирургом по ринопластике – это большая ответственность. И я стараюсь соответствовать этому.
Вопрос: Эстетическая медицина не всегда необходимость, часто очень это просто желание пациентов. Отказываете ли вы пациентам?
Ответ: Конечно, отказываю и часто. Если нет необходимости, если нет показаний – я отказываю. Часто удивляются: «как же я даю Вам деньги, а Вы отказываетесь?!» А я могу себе это позволить. Я могу себе это позволить, потому что считаю, что за все наши поступки мы перед Богом отвечаем. И делать какой-то каприз, чтобы просто заработать деньги – я считаю это аморально. Поэтому я отказываюсь и честно говорю, что я не считаю, что у Вас есть показания делать эту операцию. И очень часто многие люди приходят через несколько месяцев и говорят: «Спасибо, что тогда отказали. Я послушалась и не стала делать. Был переломный момент, я тогда рассталась с кем-то. Я думала, что я сделаю операцию, и станет лучше». Это вторая сторона медали, которая тоже присутствует.
Вопрос: Как Вы считаете, есть ли зависимость от пластических операций?
Ответ: Бывает. Но я тогда культурно отказываю. Я начинаю шутить и говорить, что ты стала наркоманкой пластического хирурга. И здесь нельзя нагло отказывать, надо просто переориентировать людей. Бывают такие – «а что еще я могу сделать?». Вот все «что еще» я отправляю к косметологам. Еще говорю, что можете прочитать такую-то книгу. Это тоже сказывается: когда люди мало занимаются своим интеллектом, то у них начинается поиск, что еще сделать с телом. А я могу ненавязчиво рекомендовать заниматься еще и другими аспектами жизни.
Вопрос: Можно ли говорить о моде в пластической хирургии? Есть ли сезонность в операциях?
Ответ: Сезонность есть. Сейчас вот, например, сезон на грудь. Сейчас как раз операции по пластике груди у меня занимают второе место после ринопласики. Весной люди приходят и делают грудь, начинают готовиться к летнему сезону. Но есть операции, которые не имеют сезона. А есть операции, наоборот, которые перед летом обычно не делают: например, липосакции делают мало, потому что после операции надо компрессионное белье надевать, а на улице жарко, и это неприятно. Поэтому я стараюсь переносить такие операции и делать их осенью или зимой, объясняя пациентам, что это не очень удобно.
Вопрос: Как Вы считаете, каковы перспективы эстетической медицины?
Ответ: Я думаю, что перспективы очень большие, потому что это очень востребовано. Насколько социальный уровень поднимается у людей, насколько люди ощущают себя более в социальном аспекте увереннее, настолько они естественно начинают заниматься своим телом, хотят быть всегда привлекательными, не хотят стареть. И если не дай Бог не будет войны, то все это будет лучше и лучше.
Вопрос: Новые технологии заменят классическую хирургию?
Ответ: Я думаю, что не заменят. Эти все технологии хороши, но есть еще временной аспект. Мы тоже используем мезонити, делаем плазмотерапию, например. Но это до поры до времени. Если уже атрофия кожи произошла, если уже все повисло, то что тогда сделаешь – никак и ничем. Поэтому надо все делать по показаниям. У нас нет агрессивной политики - только оперировать и резать. Нужно понимать, что все имеет свое место и свои показания.
Вопрос: Как выбирать клинику и специалиста? Что важно?
Ответ: Я думаю, что дерево по плодам познается. Поэтому надо этим заниматься. Просто мониторить: читать, изучать, смотреть результаты. Ведь дерево определяют по хорошим или плохим плодам. Так и у хирурга – какие результаты? Если они хорошие, хорошие отзывы, желательно еще найти реальных людей, которые оперировались у этого хирурга. А когда непонятно – кто, непонятно - сколько лет работает, то стоит задуматься. Сейчас много врачей, которые оперируют всего 2-3 года, но сами про себя что-то пишут, какие-то легенды сочиняют. На самом деле люди должны разумно к этому подходить. Операция в любом случае это не шуточки, и быть для кого-то экспериментом – не хотелось бы. Так что нужно серьезно делать свой выбор.